История «пляжного тела»: пышные бедра, животик, борьба с целлюлитом и бодипозитив

Спорим, вы об этом догадывались: худые тела далеко не всегда были в моде. Достаточно заглянуть в любой музей изобразительного искусства и посмотреть на картины и статуи. Одним из самых ранних изображений женского тела считается статуэтка «Венера Виллендорфская» — ей около 23−25 тысяч лет. Это женская фигура с гипертрофированными формами: крупное, грушевидное тело с большой грудью — символ плодородия и эталон древней привлекательности. Примерно через 20 тысяч лет, в Древнем Египте, отмечаются уже другие стандарты. Почему? Они ассоциировали определённые части тела с божествами и потому стремились сохранить фигуру в её изначальном виде. Стройное тело с удлинённой талией, узкие плечи, спортивное телосложение, точеные черты лица — вот идеал красоты той эпохи и региона. Женские фигуры нередко изображали такими же по пропорциям, как и мужские.

Период средневековья переворачивает все античные стандарты красоты с ног на голову. То, что раньше считалось красивым и привлекательным в женской фигуре, теперь греховно. Красота греховна. Связано это было с укоренением религии, власти церкви над обществом и государством — пример этому пуританство в Средневековой Англии. Поэтому и идеал красоты отвергал любой намёк на чувственность, гедонизм и сексуальность. По-настоящему ценилась скорее болезненность и бледность: девушки с очень бледной, белоснежной кожей, худые и изможденные считались главными красавицами. Добивались этого в буквальном смысле самоистязанием и токсичными способами: женщины делали кровопускания и использовали «косметические» средства, которые наносили огромный вред здоровью.

Мастера Возрождения взяли за эталон пропорции античных красавиц и красавцев, а некоторые и вовсе обратились к фигурам плюс-сайз. Вдохновение античной красотой не случайно: после «тёмных» веков мыслители эпохи Возрождения решили обратиться к античным идеалам красоты и гармонии, в которых видели процветание. Те же идеи были перенесены и на каноны женской красоты. В первых рядах был фламандец Рубенс, а типаж, которых он любил изображать и увековечил в истории, даже прозвали «рубенсовскими женщинами». Всем им свойственны бледность, округлые бёдра и пышные бюсты: главным слоганом художника было «большой — значит красивый». Другой в прямом смысле классический пример — Венера Боттичелли. Та же бледность, пышная фигура, полные руки, широкие бёдра, мягкие и плавные черты. Да и Мона Лиза да Винчи, прямо скажем, не была худышкой: у самой загадочной красавицы в истории искусства, вообще-то, двойной подбородок.

К XVII веку в мире красоты опять появляются новые идеалы: тонкая талия. Добиться её женщинам помогают жесткие и сложные корсеты — некоторые модели позволяли утянуть свою талию до 33 сантиметров. При этом в тренде остаются мягкие, пухлые плечи и нетронутая «крестьянским загаром» кожа — всё это свидетельствует об аристократизме женщины, её праздном, изнеженном и привилегированном образе жизни.

Общепризнанные красавицы этой эпохи могли похвастаться всё той же болезненной женственностью, а ещё слабостью и обмороками. Это был век прогресса, стремительной индустриализации и чахотки (она же туберкулёз), которая к началу столетия достигла масштабов эпидемии. Пока от неё не было лекарств, приходилось как-то с этим жить: чахотка стала символом драматичной, даже трагической и в чём-то выдающейся судьбы. Иконой так называемого «туберкулёзного шика» была Мари Дюплесси, французская модистка и куртизанка — именно с неё списана главная героиня оперы «Травиата». «Популярность» туберкулёза объясняется просто — эта болезнь могла протекать много лет, «истончая» хозяйку, её фигуру, кожу и волосы. В итоге перед нами оказывалась почти что идеальная викторианская дама.

В начале века всё ещё сохраняется мода на «песочные часы» с зауженной талией — американская актриса театра и модель Камилла Клиффорд была настоящей иконой того времени. В юности она даже выиграла конкурс на звание «девушкой Гибсона» — модного художника-иллюстратора. Девушки, которых он рисовал считались эталонами красоты. Но вот на модную арену выходит Коко Шанель и вводит моду на легкие и расслабленные платья, которые можно носить весь день. Кстати, именно она сделала загар популярным, случайно обгорев на курорте — до этого он считался главным признаком низкого происхождения.

Не успевшая укорениться мода на андрогинность резко уходит в прошлое: 30-е и 40-е — время для женственных фигур, снова «сформированных» кроем одежды. Триумфом этого периода становится силуэт New Look — названный так по дебютной коллекции Christian Dior. Однако длилось это недолго и уже после Второй Мировой войны акцент снова сместился на сильных девушек с развитой мускулатурой, способных пройти через любые испытания. Знаменитый агитационный плакат 1943 года Говарда Миллера We Can Do It? с Наоми Паркер — отличный пример идеалов красоты того времени: атлетичность, спортивность и сила. Кстати, именно он стал символом феминизма, женской эмансипации и гендерного равенства. Тогда женщины вместо мужчин становились за станки на военных заводах. Брижит Бардо и Анита Экберг также доказывали на своём примере, что красивое тело — не обязательно худое. В 1950-х иконой американской красоты становится крошечная, но фигуристая Мэрилин Монро.

Начиная с 60-х мода начинает меняться всё быстрее — как на наряды, так и на тип внешности. Сначала в моду врываются свингующие 60-е с их трендом на андрогинность и иконой стиля Твигги: моделью с фигурой худенького подростка, длинными тонкими ногами и глазами оленёнка Бэмби. В это время в мире начинают всё больше диагностировать расстройства пищевого поведения, а глянец заново нападает на «дряблые ляжки». «Целлюлит — новый вид жира, от которого вы еще не избавились», — это вынос с обложки американского Vogue 1968 года. Наоми Вульф в своём бестселлере «Миф о красоте» отмечает, что именно с этой обложки стало принято говорить о женском теле как о «состоянии», которое может быть не просто «некрасивым», но и больным.

Последовавшие 90-е, словно из чувства противоречия, дарят нам один из самых нездоровых идеалов: «героиновый шик» и его главную представительницу, юная модель Кейт Мосс. Болезненная худоба, бледность, круги под глазами, измождённый вид: популярный стиль гранж проникает на подиумы, в рекламные кампании люксовых брендов и модные съемки в журналах. Последствия снова печальные: всё больше молодых девушек сталкивались с диагнозом «анорексия» или с другими расстройствами пищевого поведения.

«Пляжное тело» XXI века — про разнообразие и бодипозитив. Прислушавшись к потребителям, всё больше брендов и модных журналов стали снимать моделей с разными оттенками кожи и типами фигуры. Плюс-сайз модели стали ходить на показах и даже попадать на обложки. В мире появились новые супермодели и суперзвезды, которые бросают вызов типичным представлениям о женственности — Тесс Холлидей, Барби Феррейра, Лиззо, Серена Уильямс, Симона Байлз, Ронда Роузи.